Сейчас про войну.

Ребята приезжают с войны уже не теми людьми, которыми туда ехали.

Психика устроена так, что после угрозы жизни, продолжительного стресса, физического напряжения на пределе возможностей и опыта выживания – организм не может нажать «выкл» и перестроится на мирный режим.

К сожалению, у нас нет государственной программы реабилитации.

Из АТО приезжают мужчины, которые даже не в курсе, что психологическая реабилитация – это услуга для их блага, а не маркер того, что с ними что-то не так.

Всё так.

Это физиология так работает. Организм, привыкший быть готовым в любую минуту давать отпор, ожидает опасности отовсюду. Тело реагирует на шум как на угрозу. На приближение человека – как на приближение потенциального врага.

Мужчина становится опасным не потому что у него что-то не так, а потому что как раз всё сработало хорошо – он выжил, где мог не выжить.

И это даёт ему право получить квалифицированную помощь.

Усилием воли невозможно выключить этот «режим терминатора».

Но солдат заслуживает того, чтобы кто-то помог ему найти для этого режима кнопку «выкл». И его семья заслуживает того, чтобы им объяснили, что не «папа опасный, не подходи к папе», а что у героя войны теперь есть инструкция по обращению, на первое время его пребывания дома – точно.

Семьям воинов АТО просто НЕОБХОДИМО знать, что упреками и фразами «ты стал какой-то другой», «у тебя взгляд жестокий» и пр., невозможно откатить обновление прошивки до старой версии «домашний плюшевый мишка».

Семье тоже нужна помощь. Им непривычно и страшно, что салют заставляет папу прикрывать голову и ложиться на пол. У них подступают слёзы, когда он вскакивает среди ночи, услышав лай собаки. Они в панике, потому что очень тяжело вести свою привычную жизнь рядом с человеком, который стал вспыльчив, агрессивен, осторожен до крайностей, и практически неузнаваем.

Этим семьям НУЖНО получить эту инструкцию по обращению со своим вернувшимся солдатом. Вплоть до того, чтобы быть в безопасности. Он не будет виноват в том, что ударит ребенка, если ребенок без предупреждения подойдет к нему со спины.

Такая у него была солдатская функция – подходит сзади, значит – враг, если враг – надо бить.

Если громкий резкий шум – значит, атака. Мозг не умеет менять режимы так быстро. Иногда этот режим невозможно выключить. И у мужчины будет вспышка ярости на бытовую оплошность сестры, уронившей чашку на кафель.

Эти ребята как бы «зависли» в переживаниях, которые ТАМ. Они физически уже ЗДЕСЬ, но разум и психика – ТАМ. Из этого трудно (практически невозможно) выйти самому.

Раньше это называли Афганский синдром, а теперь называют посттравматическим стрессовым расстройством, поскольку это состояние случается после любой войны. Универсальный термин. Не диагноз для психически больного, а название проблемы, идущей рука-об-руку с поводом для гордости.

Солдат часто отказывается от помощи, потому что у нас просто нет культуры психотерапии. Он недоговаривает про свое самочувствие, и пытается снять тревогу корвалолом, объяснить это всё давлением или мигренью. Иногда просто стыдно сказать “мне плохо”.

Ветеран может понимать, что с ним что-то происходит. Но отрицать. Потому что “не пристало герою скулить”. Потому что это всё кажется фигнёй, после уже пережитого.

Не фигня. Ваше качество жизни. Вы заслуживаете жить лучше.

Я прошу вас, ребята. Не бойтесь обращаться за помощью.

Я готова оказывать её воинам АТО по скайпу бесплатно, и очно по цене аренды кабинета.

Я считаю, что это самое меньшее, что я могу делать в тылу.

Спасибо вам большое.

Мой сайт с контактами для предварительной записи.